Александр ДУГИН

избранные тексты из новой книги 

МАЗОХИЗМ И ИНИЦИАЦИЯ

1 Человек страдающий

Человек подвергается унижению, насилию, давлению постоянно. Это необходимая составляющая человеческого существования. Страдательный аспект бытия. Все вещи и все сущности мира подвергаются воздействию извне, безразличному по отношению к их претензиям и стремлениям, постоянно нарушающему их физическую и моральную целостность. Но только человек испытывает отчужденное воздействие извне как страдание, как особое, ни с чес не сопоставимое чувство, отсутствующее у других видов. Боль известна всем, страдание - только человеку. И не случайно на метафизике страдания основаны некоторые человеческие религии - Христианство и буддизм. Страдание настолько центрально для человеческого бытия, что во многом характеризует его.

Почему страдает только человек? Потому что только у человека есть осознание и переживание той диспропорции, которая состоит в зазоре между материальностью и страдательностью одной стороны его природы и духовным, царственным, властительным аспектом другой. Человек сущностно двойственен. Он полураб-полуцарь. Он раздавлен между двумя жесточайшими пластами знания - унизительной диктатурой внешнего мира (включающей в себя как самый болезненный аспект моральное и физическое насилие со стороны других людей) и настойчивым внутренним голосом “эго”, мерно, навязчиво и не взирая на объективную картину утверждающим маниакальное “ты - хороший, ты - лучше других, ты - самый лучший”... Любой в тайне числит себя “царем мира”, “солнечным гением”. На практике это выражается в странной форме, когда явный дегенерат бормочет - “я очень даже ничего”, “зеркало и люди ошибаются”, “они еще узнают, на что я способен”...

Эта драма лежит в основе человеческого факта. Она центральна. Зазор между претензией и реальностью. Он лежит в основе страдания. Страдания - несопоставимого с физическим мучением, многократно превосходящего его. Моральные пытки - самые страшные. Раненное самолюбие - ужаснее “испанского сапожка”.

2. Abuse

Сейчас стало модным английское слово “abuse”. Оно означает “злоупотребление”, “агрессивное нарушение сферы основополагающих прав и свобод личности”, “нелегитимное вторжение в зону приватного”. Иными словами, “насилие”, “изнасилование”. Abuse - в широком смысле, это всякое активное и наглядное противодействие человеческим индивидуальным претензиям извне. Abuse может быть физическим и нравственным, психологическим или даже интеллектуальным. Это - наглядное, “спектакулярное” предъявление человеку или группе людей их “страдательной”, объектной, материальной стороны. В принципе с точки зрения философии марксистский материализм был институацианализированным тоталитарным abuse. Так как нет ничего унизительней для человеческого существа, как быть доктринально и социально приравненным к развившейся из бактерии пост-обезьяне, скованной жесткой сетью социального механизма. Фраза Ленина о том, что “сознание есть лишь отражение объективной реальности, данное нам через ощущения” есть типичный интеллектуальный abuse, ведь человек и его дух сводится. (Если, конечно, принимать его всерьез).

Либеральное общество тоже построено на доминации abuse. Но здесь картина обратная. Либерализм ставит в центре своей картины мира индивидуума, который - в отсутствии объективной истины - волен относиться к миру и другим существам, как ему заблагорассудится, лишь бы он платил налоги, потреблял и производил (а если не захочет, исчезнет). Отсюда постоянное насилие капиталистического общества над окружающей средой, над историей и т.д. Но ярче всего это проявляется в психологии западного человека - в своих бытовых проявлениях он попросту отрицает существование другого и других, относится к ним как рыночным объектам. Он никого не слушает и никого не слышат. Он утверждает себя как центр вселенной, игнорируя самые яркие опровержения как внешнего мира, так и других людей и культур. Это -”американская мечта”, обязательный “иконостас” на стене каждого американца - серия личных фото “history of myself”. Капиталистическое общество, основанное на индивидуализме, фактически предполагает отрицание одной личностью бытия иных личностей. На социальном уровне это означает расистское отрицание за другими не либерал-капиталистическими, не западными типами обществ и культур право на существование. Демонизация традиционных обществ и режимов и т.д. Либеральный abuse прячет себя за “американской улыбкой”, ужасается себе в эксцессах - общезападная истерия относительно “child abuse”, экологическая нервозность и т.д.

Но дело не только в том, что марксизм и либерализм основывают свои модели на легализованном моральном, экономическом и социальном насилии. Это не их вина. Просто эти доктрины и культуры таким образом отвечают на объективный вызов реальности Насилия, императива Страдания. Исторический материализм полностью склоняется перед ним, стремясь лишь рационализировать бытие под плитой объективного рока. Либерализм волюнтаристически отрицает его на уровне индивидуума, делая самого индивидуума источником эгоистического насилия над другими, причем фарисейски не признавая это.

Как еще можно ответить на вызов abuse? На стихию унижения, в которой мы ступаем, рождаясь в человеческом качестве?

3. По эту сторону психического заболевания

Страдание есть. Условия человеческого существования и есть страдание. Большинство людей разливают, раскатывают его по максимально большому временному пространству. Разбавляют его, растягивают, распределяют по ситуациям, контекстам, планам, сновидениям. Иными словами, все ищут компромисса со страданием и унижением. “Меня унижают, и я кого-то унижу”. “Мне причинят страдание, и я причиню тоже самое другим”. “Меня “опускают”, а я прикинусь самому себе, что я этого не замечаю, что этого нет.” И так далее. Человек крайне изобретателен в этом вопросе. Вся человеческая психология есть ничто иное как развернутая, монументальная, хитроумная стратегия по ускользанию от невыносимости Страдания и Унижения. Когда этот защитный механизм ломается, неотвратимо как налоговая инспекция приходит душевное заболевание. Маниакально-депрессивный психоз, паранойя, шубообразная шизофрения, циклофрения и т.д.

Но душевнобольные, как прекрасно показал Карл Густав Юнг, лишь выражают в гротескной форме базовые антропологические проблемы, архетипические ситуации и символы. Они обнажают то, что “здоровые” скрывают, разоблачают то, что остальные пытаются представить несуществующим. Поэтому в психическом заболевании Страдание так наглядно, так емко, так бросается в глаза. Само понятие “болезни” здесь показательно. Сумасшедший мучим реальной болью, а если она в душе, а не в теле, то это только делает ее более глубокой и неизбывной. Здесь abuse, лежащий в основе реальности, воспринимается предельно интенсивно и остро, т.е. так, как, собственно, его и следует понимать.

“Здоровый” человек, со своей сложнейшей стратегией по избежанию Страдания, находится по эту сторону безумия и боли. Просто его болезнь пока довольно легко протекает, заболевание затаилось, спряталось. Но придет момент, и это случится. В виде обвала сознания, в форме кошмара. Перед смертью человек обязательно сходит с ума. Даже на очень короткий промежуток времени. Но время тогда растягивается, длится нескончаемо долго. Вся боль бытия, от которой благополучно ускользал в течение жизни, обрушивается внезапно и ядовито наглядно. От безумия не удастся уйти никому.

4. Унижение и посвящение

Как решают эту проблему традиционные общества, основанные на сакральном принципе? Во-первых, они не бегут от этого факта, а всецело признают его. Страдание, боль, пытка, abuse - норма существования в наличном мире. Человек - двойственен. Как данность - он объект, подверженный страданию, раб, вещь, зверь, инструмент, домашнее животное, кукла. И это - его стартовая черта.

Кто довольствует данностью, должен удовлетвориться ролью раба, и тогда его страдание будет не глубже страдания запряженного в плуг мерина.

Кто не довольствуется данностью, и стремится утвердить свое духовное достоинство, должен обратиться к особой области - к области инициации. Духовное достоинство не данность, но задание. Оно может быть исполнено, а может быть проявлено. Гарантий никаких. Сфера этого рискованного пути - инициация.

Инициация предполагает переступание фатальной черты, которая отделяет мир, подверженный страданию, от мира, где его больше нет. Этот второй мир - мир власти. В нем человек более не предмет и навсегда избавлен от кошмарной перспективы abuse. Это - мир достоинства. Но такое достоинство не просто индивидуальная иллюзия, как в либерализме. Напротив, оно - факт. И подтверждается реальным статусом и качеством бытия человека, прошедшего посвящение. Отныне его онтологическое и социальное достоинство становится иным. Посвященный становится в центре бытия. Уже ничто не может причинить ему страдания. Он бесстрастен, неподвижен, безразличен и холоден. Он горит иным огнем - огнем вечности. Это - огонь свободы.

Достичь этого состояния нельзя, если просто волюнтаристически отрицать Страдание, культивировать безразличие и бесстрастие. Так не пойдет. Любая имитация будет немедленно опровергнута внешней агрессией, новым унижением, демонстративным “опусканием” шарлатана, возомнившего о себе бог весть что.

Путь инициации - путь реального и доказательного пресуществления человеческой природы. Необходимо не избегать Страдания, а напротив, столкнуться со всей его полнотой, пережить его в максимально насыщенном, концентрированном и нагнетенном объеме. Это означает состояние, по болезненности и мучительности сопоставимое с глубоким и тяжелым душевным расстройством, с самым настоящим безумием.

Первая стадия инициации - праздник боли. Поиск унижения и мучительных ситуаций, нагнетание страдания и тяжести. Вся данность в человеке должна быть подвергнута сознательному abuse. В некотором смысле это сопоставимо с радикальным опытом предельного мазохизма. Сломать надо “эго”. Центр человеческой данности, ось “страдательного” бытия.

Это nigredo алхимии. Аскеза христианского монашества. Тропа инициатического юродства или суфиских маламатья. Даже масонство сохранило элементы этого инициатического учения - посвящаемого вводят в ложу сознательно в растерзанном виде, вызывающем чувство стыда, унижения, само отвращения. В архаическим ритуалах инициация сопрягается с нанесением телесных повреждений разной степени тяжести - вплоть до искалечивания. В некоторых традициях особо высокое посвящение требует отрубания жизненно важного органа - полового члена, руки или ноги. Часто наносят характерные шрамы, порезы, выбивают зубы и т.д.

5. Не стоит с этим спешить

Итак Страдание ставит перед человеком выбор: либо компромисс, либо попытка радикального преодоления. Но радикальное преодоление не означает ухода от Страдания. Оно, напротив, предполагает проход через Страдание, через его наиболее концентрированные, сгущенные, чудовищные зоны. Чтобы выйти за сферу действия abuse, надо добровольно пойти на abuse. Не дожидаясь внешней ситуации, надо начать планомерную и страшную работу по мазохистическому самомучению. Надо набраться яда человеческого бытия в полной мере.

Это предполагает “тотальный мазохизм”. Радикальное искоренение “ветхого эго”, его фиктивного тлеющего самодовольства, его разлагающих “нашептываний”. Конечно, спускаясь в безумие, есть серьезный шанс, что обратного подъема не будет. А уж возврата к нормальности не наступит точно. Это - путешествие в один конец. В этом - риск инициации. Потерять “старое я” еще можно при наличии последовательных и целенаправленных, упорных “инициатически-мазохистических” действий. Не факт только, что “новое я” будет приобретено.

Это “новое я” не следует торопить. Иначе вместо ‘incipit vita nova” появится тот же самый “старый” персонаж, столь же подверженный унижающим репрессиям внешнего и внутреннего мира, как и ранее, только теперь еще палимый желтухой шизофрении, не доведенной до конца. Чем дольше оставаться в режиме nigredo, тем надежнее.

“Высшее я”, истинное духовное достоинство придет само. Если конечно придет. А коль скоро это случится, то очевидность преображения будет свидетельствовать сама за себя.

Пока же отдайте плеть учителю, командиру или, на худой конец, “домине”. Так будет вернее.