избранные тексты
В рядах национально-патриотической оппозиции последнее время все ярче вырисовывается
линия раздела, проходящая между не просто двумя политическими течениями
или партиями, но между двумя совершенно различными с т и л я м и. Эти стили
разделяют оппозицию гораздо глубже и серьезнее, нежели деление на “правых”
и “левых”, “коммунистов” и “монархистов” и т.д. Можно назвать эти два лагеря
как “старые националисты” и “новые националисты”, или “старые правые” и
“новые правые”, или даже “старые патриоты” и “новые патриоты”.
Попытки определить эти два сектора патриотизма, вычленить основные принципы
тех и других уже неоднократно предпринимались в ходе “антифашистской” полемики,
которую попытались развязать Кургинян, Мяло, “Русский Собор”, “Русский
Вестник” и “Литературная Россия”. В русле этого же процесса дробились ФНС
и Русский Национальный Собор. Аналогичное размежевание не по идеям, но
по стилям наблюдается и среди коммунистов, где радикалы-пассионарии из
“Трудовой России” конфликтуют с парламентской и причесанной, КП РФ, склонной
к компромиссам и “ревизионизму”. К сожалению, в большинстве случаев эта
довольно актуальная полемика велась в таких грубых и грязных формах (смотри
безобразные стилистически и этически выпады Кургиняна, Мяло, Кузьмина,
Стерлигова, Глушковой и т.д. против евразийцев, “новых правых”, Кожинова,
Шафаревича, “национал-революционеров” и других), что участвовать в ней
пропадала всякая охота. Сегодня же, когда старости наиболее скандальных
“раскольников” поутихли, и они занялись чем-то другим (к счастью, “русский
Собор”, “Гласность” и “Русский Вестник” благополучно исчезли или полуисчезли),
самое время спокойно разобрать этот вопрос, не для того, чтобы усугубить
стилевое различие в оппозиции, но для того, чтобы осмыслить и проанализировать
процесс, ставший объективным и неизбежным.
Попытаемся выделить те моменты, которые отличают представителей двух стилей
оппозиции.
“Старые правые” или “старые патриоты” отличаются характерным набором психологических
и стилевых особенностей, которые остаются прежними даже в том случае, если
“старые правые” кардинально меняют свои идеологические приоритеты, переходя,
скажем, от национал-ленинизма к православно-черносотенной и антикоммунистической
ориентации (что, заметим, отнюдь не является в наши дни чем-то исключительным;
пример тому Руцкой, Стерлигов, Сенин, главный редактор “Русского Вестника”
и множество других).
1) “Старые правые” под какими бы знаменами они не выступали, всегда
настаивают только на р е с т а в р а ц и и, на восстановлении того, что
уже было когда-то — будь-то СССР, социализм, Российская Империя и т.д.
Все они по своей сути “реакционеры”. Они всегда и в любом случае готовы
сопротивляться социально-политическим изменениям и настаивать на том, чтобы
все оставить как было.
2) “Старые правые” всегда уважают в л а с т ь, но особенно почитают
они “м е х а н и з м в л а с т и”, структуру, организацию, систему. Для
них политический процесс — это только процесс движения к центру власти,
к месту, к особой позиции, ключевой для социально-политического механизма
управления. В душе все они бюрократы. Они полагают, что существо проблемы
заключается именно в “добром царе” или “национально ориентированном правительстве”,
т.е. сама политическая и идеологическая система ими никогда не ставится
под сомнение. Они не революционеры, но” консервативные реформаторы”, проще
говоря “консерваторы”.
3) “Старые правые” не способны провести р а з л и ч и е м е ж д у и
д е о л о г и е й и п о л и т и к о й; они искренне убеждены, что лозунг
и есть идея, и что политическая платформа и есть идеологическая концепция.
Они не способны к абстрагированию от своей собственной политической позиции,
и никогда не желают понимать другого, нежели они сами — ни врага, ни политического
союзника.
4) “Старые правые” склонны воспроизводить буквально внешние атрибуты
того социально-политического контекста, который им близок. Чаще всего они
не в состоянии отделить внешнюю и исторически обусловленную форму от надисторического
духа.
5) “Старые правые” всегда делают акцент на культуре: фольклор, литература,
народные промыслы, бытовые традиции и т.д. являются сферой их центральных
интересов. Социальные и теологические вопросы, стратегия и экономика, социально-политические
проблемы их мало интересуют. При этом, они еще склонны давать безответственные
рекомендации, основанные на чисто эмоциональных критериях, тем, кто профессионально
занимается более “холодными” и “рациональными” проблемами.
6) “Старые правые” ориентированы “изоляционистски” и отчасти “шовинистически”.
То, что лежит за границей их непосредственных интересов, их мало заботит.
Отсюда неспособность взглянуть на себя глазами других.
7) “Старые правые” имеют тенденцию видеть во всем “заговор” и “предательство”.
Их сознание гипертрофированно “конспирологично”. Объективные факторы или
свои собственные просчеты они обычно списывают на “козни скрытых врагов”.
8) “Старые правые” ориентированы либо на верхушечный переворот, либо
на “заговор”, либо на путч. В любом случае они не доверяют энергиям народного
восстания и не понимают революционного пафоса.
Есть еще несколько дополнительных критериев в более частных вопросах, которые
дополняют портрет наших конкретных “старых правых”.
9) “Старые правые” ориентированы антигермански, им ближе всего сугубо
славянофильский взгляд на вещи.
10) “Старые правые” не испытывают симпатий к революционному социализму;
если они и социалистически ориентированы, то лишь в силу инерции, как дань
консервативному элементу, как признание ценности того, что исторически
было.
11) “Старые правые” ненавидят экзистенциальную проблематику; всякий
радикальный опыт, обнажающий глубинную стихию человеческой души по ту сторону
привычных условностей для них неприятен, и они стараются его избежать любой
ценой.
Теперь легко применить эти критерии как к лидерам патриотической оппозиции,
так и к рядовым ее членам, чтобы узнать кто именно относится к этому типу.
Справедливости ради надо признать, что на данный момент этот тип распространен
гораздо шире, чем “новые правые” или “новые националисты”. Однако также
верно и то, что именно этот тип все больше демонстрирует свою несостоятельность
перед лицом тем серьезных и страшных проблем, с которыми сталкивается наша
страна, вызывая нарастающее раздражение и неприятие у тех, кто страстно
и глубоко переживает за исход нынешней русской трагедии.
Представители “нового” стиля оппозиции, “новые националисты”, “новые патриоты”
или “новые правые” практически во всем отличаются от оппозиции “старого”
стиля. Но такая противоположность, доходящая до антагонизма, не мешает
тому, что ненависть к правящему режиму удерживает и тех и других в одних
рядах, в рядах активного национального и социального сопротивления русофобской
и продажной политики нынешней верхушки.
Приглядимся внимательнее к “новым правым”.
1) “Новые правые” являются по духу не реакционерами, но р е в о л
ю ц и о н е р а м и. Какие бы политические взгляды они ни исповедовали,
— от коммунизма до монархизма и русского фашизма, — они мыслят наступление
нового общества как сугубо революционный, радикально революционный процесс,
как новое творческое строительство, как рискованное и драматическое созидание.
Их цель создать нечто принципиально н о в о е — не важно будет ли это “новым
коммунизмом” или “новой Империей”.
2) “Новые правые” стремятся не просто прийти к власти, но изменить всю
природу власти, заново создать всю систему управления страной. Они не приемлют
использование старого чиновничьего аппарата (даже в национальных целях)
и выдвигают идею “новой элиты”, радикально нового правящего слоя и новых
принципов правления.
3) “Новые правые” ориентируются в первую очередь на и д е о л о г и
ю, и лишь потом на п о л и т и к у. Их интересует изменение общественного
мировоззрения, общественного строя, а не усиление своего политического
влияния при сохранении идеологического статус кво.
4) “Новые правые” испытывают безразличие ко внешней стороне тех исторических
формаций, на которые они ориентируются. Они стремятся к верности внутреннему
духу этих формаций при творческом произволе относительно внешних атрибутов.
(“Новые правые” могут носить декадентские гривы и бороды, оставаясь “фашистами”,
или костюмы и галстуки, исповедуя идеалы “красных бригад” и “комиссарского
террора”)
5) “Новые правые” делают акцент на строгих и внеэмоциональных дисциплинах
— экономическая теория, догматическое богословие, геополитические выкладки,
социологические схемы. Они тяготеют к “холодному” стилю, без сантиментов
и культурных оформлений. Они предпочитают формулу или афоризм романам и
эпопеям.
6) “Новые правые” интересуются не только близким, но и далеким, не только
своим, но и чужим. Их выбор в пользу патриотизма не имеет в себе ничего
инерциального; он является результатом объективного сравнения “своего”
с “чужим” и убеждения в превосходстве “своего”. Они хорошо знакомы с ментальностью
противников и способны легко воспроизвести их логику, оставаясь с ней категорически
не согласными.
7) “Новые правые” склонны рассматривать историю как борьбу холодных
и объективных сил с неопределенным исходом, что предполагает возможность
поражения и без всякого “заговора” или “предательства”.
8) “Новые правые” ориентированы на народное восстание, на стихию революционных
выступлений; спонтанность и непредсказуемость масс им ближе кабинетных
заговоров правящего класса.
По аналогии со “старыми правыми” у “новых правых” есть и несколько частных
особенностей:
9) “Новые правые” с симпатией относятся к Германии, и шире, чаще всего
разделяют евразийскую, континентальную точку зрения, вдохновляясь, скорее,
Леонтьевым, Трубецким и Савицким, чем Аксаковым, Данилевским или Ильиным.
10) “Новые правые” придерживаются просоциалистической ориентации; если
речь идет о “коммунистах”, то они однозначно настроены на революцию и национализацию
“частной собственности, если — о “националистах”, то они сочетают национализм
с социализмом или “левым фашизмом”.
11) “Новые правые” стихийные экзистенциалисты, они стремятся к опыту
пограничных состояний и критических ситуаций; революционная нестабильность
и кризис для них наилучшая среда.
Конечно, такие типы встретить гораздо труднее на оппозиционных мероприятиях,
но постепенно они становятся все более и более частым явлением. Добровольцы
в горячих точках (Приднестровье, Абхазия, Сербия); активные участники жестких
столкновений с властями; политические радикалы небольших левых и правых
партий и движений; молодежные нонконформисты, пришедшие в оппозицию по
чисто интуитивным соображениям, из отрицания реальности; искатели религиозной
истины через радикальный опыт и мистики; анархические рокеры и отчаявшиеся
панки; фанатичные идеалисты и безумные романтики — мало по мало они выходят
на сцену в политической оппозиции, и уже на патриотических манифестациях
их можно увидеть целыми колонами и отрядами, подразделениями и группировками.
Они стали вторым центром притяжения в оппозиции, и их влияние в массах
неуклонно растет.
Почти все лидеры оппозиции безусловно принадлежат к типу “старых правых”.
Чаще всего они искренни и честны в своем “консерватизме”. Значительно реже,
это бывает игрой, маской или заданием. “Старые правые” неторопливы, надежны,
основательны. У них есть связи, знакомства и контакты. Они почти все “бывшие”.
Иногда новые “бывшие” (как например, депутаты ВС РФ). После каждой жестокой
трагедии в прямом конфликте с реформаторами часть из них куда-то бесследно
исчезает. Иногда, кое-кто возвращается как призрак. У них бывают частичные
успехи, но чаще всего они все проваливают. Они удовлетворяют запрос эмоционально
умеренной оппозиции, состоящей из “старых правых”. Рано или поздно, их
признает и правящий режим. Они моральны, но пресны. Трудно усомниться в
их честности, но как организаторы они почти беспомощны. Всеми своими даже
относительными успехами они обязаны нескольким скромным пассионариям, считающим
себя недостойными выйти на первый план самостоятельно, и поэтому “вкалывающим”
на этих “лидеров первого звена”. Они могут прийти к власти только случайно.
Они были нужны в первые периоды “перестройки”, когда консерватизм еще имел
шанс на успех. Сегодня они исторически обречены. Их время стремительно
уходит.
Но и “новые правые” существуют больше как политическая потенция, как ничем
неподкрепленное обещание. Лишь на крайних флангах оппозиции вокруг РНЕ
Баркашова и “Трудовой России” Анпилова формируется какое-то подобие “новой
оппозиции”, но и здесь налицо огромное количество “старых правых”, консервативных
факторов. В остальном же речь идет о разрозненных и хаотичных пока тенденциях.
Лидеры “новых правых” еще не имеют достаточной известности и харизмы. Их
структуры и самосознание не оформлены и не развиты. На данный момент ни
одна из радикальных сил не способна в одиночку претендовать на то, чтобы
сформировать вокруг себя “новую оппозицию” как нечто цельное и весомое.
“Новые правые” блестяще проявляют себя в остром кризисе, но слабо используют
периоды затишья. Здесь они теряются, нуждаясь в экстремальной ситуации,
как в допинге. Говорить о “новых правых” или “новых оппозиционерах” как
о состоявшемся политическом феномене еще рано. Однако невозможность мягко
выбраться из нынешнего глубочайшего кризиса заставляет считать, что развитие
“новых правых”, их становление и их “пришествие” неизбежны. Вопрос только
в том, сколько времени на это потребуется.
Пока еще политика (в том числе и оппозиционная) делается по конвенциональным
законам. Еще некоторое время мы будем неизбежно пребывать в контексте “старых
правых”, которые с необходимостью будут и дальше проваливать шаг за шагом
дело народного сопротивления. Зная их психологию, становится ясно, что
ни измениться, ни освободить место “новым правым” они не в состоянии. С
ними придется мириться еще какое-то время. Ничего не поделаешь. Пока их
некомпетентность станет очевидным всем, пока большинство оппозиции дозреет
до истинного радикализма и готовности на Революцию должно пройти некоторое
время. Вряд ли можно ускорить этот процесс какими-то искусственными способами.
Хотя напряженность между двумя типами оппозиционеров — “новыми правыми”
и “старыми правыми” будет постоянно нарастать, а взаимная неприязнь увеличиваться.
Когда-то произойдет и раскол — “старые” сомкнутся с властью, которая и
сейчас готова пойти им на некоторые уступки, “новые” прибегнут к крайним
мерам. И тогда это будет вопрос принципа.
Выбор между “старым” и “новым” встанет перед каждым участником оппозиции
с той же фатальностью, как перед каждым членом общества стал вопрос выбора
между властью либералов и оппозицией патриотов. Лучше определиться заранее,
ориентируясь на свой собственный экзистенциальный, пассионарный и этический
тип. Фактор физического возраста также не сможет не сказаться в этом выборе.
(апpель 1994)
Библиотека традиционалиста | Арктогея | Ариес |Милый ангел | Вторжение | Элементы | Новый Университет
Конец мира | Каталог "Арктогеи" | FINIS MUNDI | Статьи Дугина | Книги Дугина | Поэзия | Артгалерея